По оценкам специалистов, экспорт немецких товаров в Россию сократился на 6 млрд евро, что может стоить экономике Германии 60 тыс. рабочих мест. Немецкие машиностроители потеряли 60% заказов из России.

Константин Бабкин: Хочу Вас немного поправить: дело в том, что Денис Мантуров не то чтобы возглавит, но примет участие в заседании. Среди выступающих: известные ученые, предприниматели, хотя с германской стороны, в основном, больше политики, имеющие понятие перспективы и взгляд в будущее - бывший министр экономики, бывший советник канцлера Гельмута Коля.

Напомню, что зимой проходила в Москве российско-германская секция Московского экономического форума, и сейчас состоится наш ответный визит. Ситуация в мире непростая, и отношения с Евросоюзом неопределенные, в этой ситуации важно все равно "держать окно открытым", общаться, искать общие интересы. Для России Германия - это все равно важнейший европейский партнер, стержень Евросоюза, там принимаются многие решения. И поэтому мнение немецких предпринимателей и общественных деятелей для нас важно, и нам важно доносить точку зрения российскую, не официальную точку зрения, а точку зрения предпринимателей, занимающихся несырьевым производством.

Вопрос: Ну, например, о чем расскажете Вы? 

Константин Бабкин: Я в своем выступлении хочу сказать, что сейчас политики по ту сторону Атлантики высказывают опасения, что Россия и Германия могут заключить какой-то союз, и, мол, нужно делать все, чтобы этого союза не произошло - для этого зону напряженности между нами выстраивают в Восточной Европе, влияют как-то на немецких политиков, у нас с журналистами работают. Мы будем говорить, что, конечно, союз такой был бы привлекателен – у нас поле для сотрудничества огромное. Важно выстроить наше сотрудничество так, чтобы никто его не боялся, чтобы, наоборот, мы были локомотивами роста для окружающих государств. Ну, и такой союз не должен носить однобокий характер, как это иногда выглядит - что из России поставляется сырье, а нам везут все остальные продукцию – тут нужно какое-то согласованное совместное развитие.

Обсудим и то, интересно ли немцам сотрудничество с Россией, или они будут плыть по течению, задаваемому по ту сторону Атлантики, строить заборы в Европе. Вот сейчас Литва собирается строить забор между собой и Белоруссией. Я думаю, что на Литву может повлиять, в том числе и позиция Германии.

Будет ли Европа разделенная, напряженная, я имею в виду Европу в широком смысле - от Урала до Лиссабона - либо мы будем прокладывать дорогу в направлении постепенной интеграции - вот какой вопрос стоит. Дорога, конечно, будет непростая, длинная, но все равно я думаю, что мы все в ней заинтересованы.

Вопрос: Как подобные форумы могут повлиять на взаимоотношения Германии и России, Европы в целом и России?

Константин Бабкин: Конечно, ожидать, что один форум что-то может реально изменить - слишком оптимистично, но у Европы с Россией многовековые связи, внести какую-то небольшую лепту в поддержание этих связей, внести ясность мыслей, я думаю, мы сможем. Интерес проявляется к форуму, у нас нет рычагов давления на власть, но для тысяч и миллионов людей все равно происходят изменения.

Вопрос: Как бы Вы охарактеризовали отношения бизнеса России и Европы, Германии, в частности?

Константин Бабкин: Вообще, это очень рабочие отношения, политических пертурбаций нет, мы не ощущаем каких-то изменений, и нам очень важно сохранять такой подход. Политические настроения оторваны от экономических реальностей - кому нужно сеять хаос на Украине? Это бизнесу точно не нужно - ни немецкому, ни российскому. Какие-то политики заезжие этим всем занимаются на Украине, провели там государственный переворот, не дают восстанавливаться экономике, рвут связи между Россией и Украиной, тем самым подрывают ее экономику - из-за этого страдает Евросоюз. Все это затеяли не предприниматели, а какие-то политиканы. Бизнес продолжает работать, это очень важно, и МЭФ будет, я надеюсь, выразителем интересов тех людей, которые занимаются делом.

Вопрос: То есть, можно сказать, что санкции никак не повлияли на взаимоотношения бизнеса?

Константин Бабкин: Никак. Может, какие-то накладки и есть, но отношения между предпринимателями не изменились. Иногда приходится учитывать, что мы не можем продать комбайны в Иран, потому что на него наложены санкции. Или в Брюсселе обсуждалась идея запретить поставки запчастей для сельхозтехники в Россию под предлогом, что это продукция двойного назначения. Но сами же европейцы, сами же немецкие предприниматели сказали, что это полный абсурд - накладывать такие ограничения, рвать отношения, в которые вложены огромные деньги, огромный труд, в которых большая перспектива. И эти санкции в сельхозтехнике не применяются.

Может, в каких-то других отраслях санкции повлияли на реальный бизнес, но еще раз подчеркну – на отношениях между людьми, между руководителями предприятий это вообще никак не сказывается, и многие очень негативно отзываются об этих санкциях.

Вопрос: А можно ли сказать, что европейский бизнес страдает от контрсанкций со стороны России? Мы ведь видели и забастовки фермеров в Европе...

Константин Бабкин: Да, есть определенные решения государственных органов, которые вредят бизнесу. Бунт и в Польше был, и во Франции, и в Германии – европейцы говорили, что санкции вредят им, вредят сотрудничеству с Россией. Это то, о чем я и говорю – экономисты, предприниматели, бизнесмены никак не заинтересованы в санкциях. Санкции, конечно, вредят, вредят даже угрозы санкций - ставят под угрозу многолетние отношения. Пользы они не приносят точно.

Вопрос: Но ведь и дело не только в войне санкций? Там речь идет о снижении поддержки со стороны государства? Насколько вообще сопоставим уровень этой поддержки в ЕС и в России? 

Константин Бабкин: И если уж мы заговорили о положении дел европейских фермеров, то надо понимать, что в их доходах 40% составляют дотации государственные. Таким образом государство поддерживает и сельское хозяйство, поддерживает спрос на промышленную продукцию, защищает свой рынок и решает социальные вопросы. Если в Европе 500 евро на гектар дотаций, то у нас пять. И если посмотреть, как наши пять распределяются, то мы увидим, что львиную долю получают несколько агрохолдингов, а многим хозяйствам не достается никогда и ничего из господдержки. Поэтому можно вообще сказать, что у нас нет финансовой господдержки для сельского хозяйства, и нашим фермерам приходится конкурировать зачастую в открытом рынке с такими же людьми, которые 40% получают от государства. Конечно, это часто носит несправедливый характер и ослабляет конкуренцию. Это нужно исправлять.

Если у нас будет правильная экономическая политика, то, конечно, наше сельское хозяйство в несколько раз больше может производить продукции, чем сейчас, и наши крестьяне могут жить гораздо обеспеченнее.

Вопрос: Что-то изменилось, когда объявили курс на импортозамещение?

Константин Бабкин: Курс объявили, но сказать, что политика стала адекватной, пока нельзя.

Стабильной политики на поддержку производства мы не ощущаем - достаточно посмотреть на политику Центробанка, который делает все для того, чтобы подорвать развитие промышленности, на налоговую систему, которая никак не стимулирует вложения и инвестиции, на политику в области образования, которая не способствует появлению грамотных специалистов, на политику министерства культуры, про которую многие говорят, что она ведет к оболваниванию людей. Курс остается либеральным, ведущим к сокращению населения, к ликвидации производства в России, к превращению ее в сырьевой придаток, и все это делается под громкую риторику импортозамещения, поддержки села.

Есть отдельные, частные решения для поддержки промышленности, но в целом экономический вектор неблагоприятен для производства. Например, ввели ограничения на импорт сыров из Евросоюза, из-за этого решения был большой шум, но все-таки это решение состоялось, некоторые наши фермеры даже поверили, что можно теперь заниматься производством сыра в России. Но вот на днях мы читаем, что с нескольких предприятий, отдельно избранных почему-то в Швейцарии, наш Россельхознадзор снял санкции и теперь опять Европе можно поставлять нам сыр. Таким образом, инвесторы, которые вложились в производство сыра в России, окажутся в убытках, их инвестиции окажутся бесполезными. Риторика есть, ситуативные решения есть, а долгосрочной политики - нет.

Вопрос: Каким Вы видите выход из ситуации, какой прогноз? 

Константин Бабкин: Я думаю, что со временем в России все-таки появится правильная политика, направленная на развитие, а когда мы сами станем разумными, станем четко высказывать свой интерес и его преследовать, станем экономически развиваться - мы станем гораздо более интересными партнерами для всего мира, в первую очередь для стран СНГ, стран Таможенного союза и, конечно, мы станем более привлекательными и надежными партнерами для стран Евросоюза и Германии, в частности. Для всего мира мы станем более понятными и предсказуемыми. Поэтому сейчас главная вещь — это наладить правильную экономическую политику. И я думаю, что рано или поздно это состоится.